Мыс Чауда.

 

В силу объективных обстоятельств юго-западная часть Керченского полуострова (территория от горы Опук до мыса Чауда) пока остается наименее исследованным районом Боспорского царства [см. Кругликова, 1975, с. 254, рис. 101]. По своим природно-географическим условиям этот регион полуострова считается наименее благоприятным для жизни [Шелов-Коведяев, 1985, с. 38-40]. Однако, по данным аэрофотосъемки, здесь отмечены следы древней размежовки, которые еще предстоит изучить и определить их отношение и место в полисном землевладении античных центров Европейского Боспора [Масленников, Смекалова, 2005, с. 290]. Поэтому в последнее время этот регион все больше привлекает внимание археологов (рис. 1).

В 1954 г. в процессе разведок на мысе Чауда под началом И.Т. Кругликовой было исследовано несколько полуразрушенных могил античного времени. В 1976 г. охранные раскопки каменного склепа, обнаруженного на территории кладбища XIX в., принадлежащего жителям Чаудинского маяка, провел директор Феодосийского краеведческого музея Е.А. Катюшин. Строительные работы военного назначения не дали возможности полностью исследовать обнаруженный объект и прилегающую территорию. Склеп был не заполнен грунтом, построен из хорошо отесанных известняковых плит и содержал материалы I—II вв. н. э., которые в настоящее время хранятся в фондах Феодосийского краеведческого музея. Несколько раз район мыса посещали А.А. Масленников и Т.Н. Смекалова. В 1990 г. геоморфологическое обследование мыса и его окрестностей выполнил доцент кафедры геологии Таврического национального университета им. В.И. Вернадского (Симферополь), к.г.н. А.А. Клюкин.

В феврале 2003 г. авторы этой статьи обследовали морское побережье между Опуком и Чаудой, где на небольшом мысе Карангат, на месте бывшей пограничной заставы был выявлен античный пункт (рис. 1). Здесь также находилось позднесредневековое поселение, о чем свидетельствует расположенный в балке колодец, устье которого перекрыто известняковой плитой с отверстием. Этот колодец, очевидно, наполнялся подпочвенными водами, как и подобные сооружения на мысе Чауда. Морской берег в этом районе высокий и активно разрушается абразией, что стало причиной перенесения заставы вглубь территории. Несомненно, абразия уничтожила большую часть позднесредневекового и, соответственно, античного поселения. В осыпях на морском берегу были найдены фрагменты так называемых двуствольных ручек от светлоглиняных амфор, время бытования которых относится к I в. до н.э.— I в. н.э. [ср. Внуков, 2003, с. 52, 202].

В марте 2005 г. археологическими разведками авторов на мысе Чауда локализовано раннесредневековое поселение, на котором был собран археологический материал, и в береговом обрыве обнаружены остатки погребения (рис. 2).

Согласно сообщениям Арриана в Перипле Понта Евксинского (II в. н.э) и Перипла Анонимного автора (IV-V вв. н.э), приписываемого Псевдо-Арриану (Arr., 30; Ps. Arr., 76) у восточной оконечности Феодосийского залива на мысе Чауда во II в. н.э. мог находиться населенный пункт (кюце) Казека [Зубарев, 2005, с. 241]. Так, Арриан сообщает, что «местечко» Казека, «лежащая при море», расположена в 420 стадиях от Пантикапея в сторону Федосии (Arr., Peripl., 30), а анонимный автор Перипла Понта определяет расстояние между «деревней Казе-кой» и древним Киммериком в 180 стадиев, или 24 мили (Anon., PPE, 76), отмечая, что от Казеки до опустевшего города Феодосии 280 стадиев, или 37 и 1/3 мили. Согласно исследованиям М.В. Агбунова в трудах обоих авторов использован стадий Эратосфена, составляющий 157,7 м, а в Перипле Анонима кроме того дан поздний перечет этого стадия в римские мили (1481 м), правда, при неверном соотношении стадия к миле [Агбунов, 1992, с. 29-30]. Таким образом, расстояние между Пантикапеем и Казекой, Киммериком и Казекой, Феодосией и Казекой должно составлять соответственно около 66, 28 и 44 км. Наиболее точно совпадают расстояния между м. Чауда, Киммериком и Феодосией, которые по линии берега соответственно равны 27,5 и 42 км. Отсчет же расстояния от Пантикапея указывает на местность около озера Качик. Поскольку побережье между Казекой и Киммериком, Казекой и Феодосией более выпрямлено и не осложнено значительными курсовыми изгибами (как, например, у мысов Такыл и Камыш-Бурун), то расстояния между указанными пунктами совпадает достаточно точно. Однако расхождение в реальном расстоянии между мысом Чауда и горой Митридат, составляющее чуть более 4 км, не кажется нам столь существенным.

Мыс Чауда — крайняя восточная точка Феодосийского залива и замыкает его с востока. Он расположен по прямой в 35 км восточнее мыса Ильи, который является крайней западной точкой залива. Высота самого мыса 25-30 м. Известняково-ракушечные отложения чаудинской морской террасы, являющейся одним из ключевых реперов в геоморфологии Крыма, порывают небольшой полуостров, который заканчивается мысом. Отложения вытянуты с запада на восток на 3 км, а с севера на юг на 1 км. Поверхность мыса ровная, к нему примыкает относительно ровная линия берега с высотой обрывов за пределами самого мыса от 5 до 20 м. Берега к западу от мыса сложены из алевритов и глин и подвержены абразии, скорость которой, по наблюдениям А.А. Клюкина, в отдельные годы составляет до 0,5-1,0 м в год. Этот участок побережья западнее мыса расчленен несколькими крупными балками глубиной до 10-12 м. Берега к востоку от мыса абрадируют с меньшей скоростью, поскольку их мягкие породы подстилают известняки-ракушечники и серые водоупорные глины. Относительно активно, но с намного меньшей скоростью, абрадирует сам мыс Чауда, в строении которого участвуют слои нижнечетвертичных желтовато-серых известняков-ракушечников чаудинской морской террасы с глубиной залегания 1,0-5,0 м. Берегу мыса Чауда не защищен от абразии пляжами и на всем протяжении срезан активными блоковыми оползнями длиной 100-150 м и мощностью до 10 м. К востоку от мыса, вдоль линии обрыва на расстоянии до 10 м от его края, повсеместно видны глубокие трещины и проседания в почве, вызванные грунтовыми водами, протекающими по скальному щиту и размывающими нижние слои глины. Причем, судя по сооружениям 50-летней давности, которые уже находятся в осыпях или на самой кромке береговых обрывов, разрушение берега особенно усилилось во второй половине XX в. Последний раз значительный участок мыса (и, соответственно, памятника) откололся и обрушился в море зимой 2004 г.

Таким образом, можно заключить, что в античное время линия побережья на этом участке имела несколько иную конфигурацию. Образование современных мыса Чауда и бухты Маячной (западнее мыса) произошло из-за более быстрой абразии берега к западу от мыса, сложенного из более мелких пород, скорее всего, в период нимфейской трансгрессии, когда уровень моря приблизился к горизонту податливых пород и замедлился в период Корсунской регрессии, приходящейся на раннесредневековое время, и продолжается в настоящее время. Однако, учитывая, что мыс Чауда сложен из более стойких пород, можно считать, что в древности он также существовал, имея иную конфигурацию.

Оползни и абразия уничтожили основную часть античного памятника. По определению А.А. Клюкина, средняя минимальная скорость абразии клифа составила здесь за историческое время не менее 0,03-0,04 м в год, или 0,2-0,3 куб. м на погонный метр в год. Оползни срезали не менее 100 м плато у самого мыса Чауда, поскольку на стенке срыва одного из них (в 60 м юго-восточнее самого мыса) сохранились несмещенные, а в море — перемещенные со скальным блоком следы углублений от деревянных балок, скорее всего, от навесов или иных конструкций раннесредневековых построек. Это позволяет предположить, что часть оползней образовалась в последние 1500-1000 лет, то есть в заключительный этап нимфейской трансгрессии. Кроме того, с начала античной эпохи абразия разрушила у мыса не менее 50-100 м оползневого берега, о чем свидетельствуют гряды из глыб размытых оползневых отложений на дне моря в прибрежной части мыса. Сам мыс до сих пор не уничтожен оползнями и абразией только потому, что оползни смещают к урезу воды вместе с легко размываемыми глинами и суглинками блоки из относительно крепкого чаудинского известняка-ракушечника. Эти блоки образовали своеобразный барьер, о который разбивается волновой накат, что и сдерживает размыв берега. Тем не менее приходится констатировать, что значительная часть территории памятника и его некрополя уничтожена морем.

Грунтовые воды, накапливающиеся в водопроникаемых песках и алевритах, залегающих на водоупорных майкопских глинах, связаны с отложениями чаудин-ской морской террасы по всей их площади. Этот водоносный горизонт питается в основном талыми и дождевыми водами, просачивающимися через пористые известняки-ракушечники чаудинской террасы, и отчасти конденсационными водами. Подобные благоприятные гидрогеологические условия на Юго-Западной равнине Керченского полуострова между Феодосией и Киммериком имеются только на мысах Чауда и Карангат. Именно с этим обстоятельством и благоприятным географическим положением, а также обилием пахотных земель в округе связано освоение мыса Чауда в древности. На развалинах бывшей татарской деревни Дермен (тат. «Мельница») — ныне военный поселок Черноморское, что располагалась поблизости от мыса Карангат, на многих заброшенных подворьях нами были обнаружены известняковые рубчатые катки для обмолота пшеницы, что свидетельствует о пригодности для земледелия местных почв и занятии местного населения хлебопашеством еще в XIX — первой половине XX вв.

На плато мыса между самим мысом и вершиной бухты Маячной на небольшой площади обнаружено четыре древних колодца глубиной 5-7 м, вырубленных в чаудинских известняках-ракушечниках до водоносного горизонта в песках и алевритах (рис. 2). Первый колодец расположен в 130 м от берега бухты Маячной в искусственной воронке на днище древней каменоломни в западной части плато. Он имеет видимую глубину 2 м, а его устье находится на высоте 22 м над уровнем моря. Второй колодец на высоте 24 м над уровнем моря, рядом с хозяйственным блоком маяка в 150 м от берега бухты Маячной, действует и в настоящее время. Третий колодец сооружен под стенкой срыва оползня в 100 м от моря на восточном склоне бухты. Он был перестроен в XIX в. и действует поныне. Четвертый колодец находится в 200 м от берега моря на вершине плато между бухтой и маячным хозяйством (на высоте 24,5 м над уровнем моря). Он также перестроен в позднее время, засорен и используется для водопоя скота. Все колодцы имеют грушевидную форму, характерную для колодцев-накопителей, три имеют округлое устье, один — прямоугольное. Шахты колодцев вырублены непосредственно в скале.

В.Ф. Гайдукевич полагал, что расположенное «поблизости» (в 5,5 км восточнее — северо-восточнее мыса Чауда) соленое озеро Качик в древности было заливом, и на его берегу располагалась Казека [Gajdukevich, 1971, S. 203]. При обследовании нами северного, восточного и западного берегов озера Качик не было выявлено существенных археологических объектов, свидетельствующих о наличии здесь крупного городища (рис. 1). В настоящее время озеро представляет собой более мелкий, нежели близлежащие озера Узунлар и Кояш, постоянно пересыхающий водоем, сезонно пополняющийся атмосферными осадками и морскими водами штормовых нагонов (в большой степени на современный гидрологический режим озера Качик оказало влияние строительство насыпи шоссейной дороги, проложенной по песчаной перемычке между морем и озером). Если допустить сходную морфологию Кояшского, Узунларского и Качикского озер, то образование мелководного залива на месте озера Качик в интересующее нас историческое время пришлось лишь на первую половину — середину первого тысячелетия н.э., в то время как в античный период, на который приходится так называемая «фанагорийская регрессия» Черного моря, на месте озера должна была располагаться обширная балка.

Даже предварительные разведки на мысе показали, что благодаря источникам воды эта территория с достаточно сложными природными условиями была освоена еще в глубокой древности, на что, в частности, указывает находка кремневого отщепа палеолитического облика. Сохранившиеся культурные напластования поселения на мысе Чауда находятся на высоте 20-30 м над уровнем моря и вытянуты от мыса вдоль берега бухты Маячной в северо-восточном и юго-восточном направлениях. Мощность археологического культурного слоя здесь невелика — не более 0,50 м. Во многом это обусловлено тем, что подстилающие скальные породы находятся близко к современной дневной поверхности. Большую часть площади самого мыса занимает выход материковой скалы, поэтому культурный слой сохранился здесь фрагментарно, главным образом в микродепрессиях. Значительная часть культурного слоя оказалась смытой по склону. Так, под обрывами, в береговых западинах аккумулировались линзы слоя мощностью до 1,50 м. На дневной поверхности плато в 50 м к юго-западу от маячного хозяйства сохранились следы строительных остатков античного и раннесредневекового периодов, среди которых найдены фрагменты амфор IV в. до н.э. Частично развалы кладок перекрыты современным мусором, в том числе строительными остатками татарского хутора, располагавшегося на месте маячного хозяйства (рис. 2). С восточной, северо-восточной стороны мыса почти сразу же за территорией памятника на задернованной поверхности степи зафиксирован слабовыраженный земляной валик высотой 0,4, шириной около 3 м. Он протянулся в северо-восточном — восточном направлении. Возможно, это остатки древней межевой системы, которая начиналась сразу же за пределами поселения. В целом,сохранившаяся площадь распространения подъемного материала невелика — вдоль берега Маячной бухты она простирается на северо-запад от самого мыса не более чем на 350 м. К востоку граница распространения подъемного материала расположена в 400 м от мыса.

Собранный подъемный материал разделяется на три хронологические группы: находки эллинистического времени, первых веков н.э. и раннесредневекового времени. К находкам первой группы отнесены фрагменты амфор Гераклеи, Сино-пы, Хиоса, Книда, так называемых «пантикапейских» амфор, фрагменты лутериев и рыбных блюд, редкие фрагменты чернолаковой посуды. В основном эти находки происходят из мощных осыпей смытого культурного слоя на самом мысу, а отдельные экземпляры — с западного обрыва плато (берег бухты Маячной). Восточнее маячного хозяйства встречены лишь единичные экземпляры керамики.

Вторая группа находок представлена фрагментами амфорной тары рубежа I в. до н.э.— I в. н.э. и первых веков н.э.: светлоглиняных псевдородосских и светлогли-няных остродонных с профилированными ручками амфор типов С-П, C-III по С.Ю. Внукову [2003, с. 96, 102] и типов А и С по Д.Б. Шелову (середины I в. до н.э.— первой трети I в. н.э.) [Шелов, 1978]. В частности, это ручки светлоглиняных узкогорлых амфор I в. н.э. Выделяются также фрагменты амфор: с клювообразными венчиками, розовоглиняных широкогорлых (конца II — первой половины III вв. н.э.), типа Делакеу и светлоглиняных амфор типа F по Д.Б. Шелову (вторая половина II-IV вв. н.э.). Из фрагментов столовой посуды следует упомянуть фрагменты крас-нолаковых тарелок и кувшинов этого же времени. Эта группа находок происходит в основном с плато мыса и его западного берегового обрыва.

Третья группа находок собрана главным образом южнее маячного хозяйства, на самом мысу и на участке в 200 м юго-западнее маяка на берегу залива. Она представлена относительно многочисленными фрагментами: причерноморских бороздчатых амфор VIII — середины X вв. н.э., стенок амфор с мелким зональным рифлением на тулове VIII-XI вв., стенок гончарных сероглиняных горшков салтово-маяцкой культуры VIII-X вв. Среди них выделяются обломок днища, украшенного в нижней части тремя горизонтальными полосами и серолощеный венчик. Попадаются и фрагменты средневековой красноглиняной поливной керамики зеленого цвета с граффито XIV-XV вв.

Летом 2005 г. авторами были предприняты раскопки с целью исследования разрушенных могил, выяснения локализации и сохранности некрополя античного поселения на мысе Чауда. При детальном обследовании береговых обрывов и «сползших» к береговой кромке останцев было обнаружено еще три могилы.

 

 

Источик описания:

 

Гаврилов A.В., Голенко В.К., Ермолин А.Л., Столяренко П.Г. Разведки на мысе Чауда и его окрестностях // Древности Боспора. М. 2006. №10. С. 144-155.

 

 

Литература:

 

Агбунов, 1992. Агбунов М.В. Античная география Северного Причерноморья. М.

Внуков, 2003. Внуков С.Ю. Причерноморские амфоры Iв. до н.э.- IIв. н.э. М.

Зубарев, 2005. Зубарев В.Г. Историческая география Северного Причерноморья по данным античной письменной традиции. М.

Кругликова, 1975. Кругликова И.Т. Сельское хозяйство Боспора. М.: Наука.

Масленников, Смекалова, 2005. Масленников А. А., Смекалова Т.Н. Следы древнего землевладения и землепользования на хоре Европейского Боспора (Введение в тему) // ДБ. 8. С.276-307

Шелов, 1978. Шеллов Д.Б. Узкогорлые светлоглиняные амфоры первых веков нашей эры. Классификация и хронология //КСИА. Вып. 156.

Шелов-Коведяев, 1985. Шелов-Коведяев Ф.В. История Боспора в VIIVвв. до н.э. //Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1984 г. М.

Gajdukevic, 1971. Gajdukevic V.F. Das Bosporanische Reich. Berlin.

 

 

 

 

Казека.

 

Античное городище на периферии Боспорского государства, позднее на том же месте раннесредневековое поселение салтово-маяцкой культуры. Хронология: 2-ая половина\конец IV - начало III вв. до н.э. - рубеж эр - 1 половина VI вв.н.э; VIII - 1 половина X вв.н.э.; позднее средневековье. Памятник расположен на скалистом морском мысы с обрывистыми берегами. Площадь памятника в целом около 12 га

Структура памятника:

Объект 1. Остатки культурного слоя античного городища на мысу.

Объект 2. Древние каменоломни и колодцы на западной части мыса.

Объект 3. Остатки раннесредневекового поселения в центральной части мыса.

 

Объект 1. Сохранившиеся культурные напластования Казеки находятся на высоте 20-30 м над уровнем моря и вытянуты от мыса вдоль берега бухты Маячной в северо-восточном и юго-восточном направлении. Мощность культурного слоя здесь не превышает в среднем 0,20 - 0,50 м, это обусловлено тем, что подстилающие скальные породы плато мыса находятся довольно близко к современной дневной поверхности. Большую часть поверхности самого мыса занимает выход материковой скалы, поэтому культурный слой сохранился здесь фрагментарно, главным образом, в понижениях,в то время как большая часть культурного слоя античного времени оказалась смытой по склону - в береговых западинах аккумулировались линзы смытого слоя мощностью до 2.5 м.

Объект 2. На плато мыса Чауда между мысом и вершиной бухты Маячной обнаружено четыре древних колодца глубиной 5-7 м, вырубленных в чаудинских известняках-ракушечниках до водоносного горизонта в песках и алевритах. Первый колодец расположен в 130 м от берега бухты Маячной, второй колодец расположен около хозблока маячного хозяйства в 150 м от берега бухты Маячной и в настоящее время действует. Он расположен на высоте 24,0 м от уровня моря. Третий колодец сооружен под стенкой срыва оползня в 100 м от моря на восточном склоне бухты Маячной. Он был перестроен в XIX в. и действует поныне. Четвертый колодец находится в 200 м от берега моря на вершине плато между бухтой Маячной и чаудинским маячным хозяйством (высота 24,5 м от уровня моря). Он также перестроен в позднее время, засорен и используется только для водопоя скота. Все колодцы имеют грушевидную форму и лишь один из них имеет прямоугольное входное устье. Датировка колодцев пока затруднена, однако визуально они схожи с раннесредневековыми водозаборниками, встреченными нами на г. Опук. Не исключено, что будучи сооружены в первые века нашей эры, они активно использовались и, соответственно, подвергались перестройке в новое время.

Хорошо сохранившиеся разработки строительного камня обнаружены на берегу бухты Маячной над западным обрывом плато мыса. Каменоломни открытого типа вытянуты в северо-восточном направлении на 300 м и имеет ширину от 30 до 70 м. Выработка камня располагается на высоте 20-23 м от уровня моря. Каменоломни имеют плоское дно и ограничены с восточной стороны уступом-забоем высотой 1,5-2,2 м. На субвертикальной стенке забоя сохранились углубления от клиньев, с помощью которых от скального массива отделялись глыбы известняка. Диаметр углублений составляет 0,04-0,05 м. В каменоломнях добывался нижнечетвертичный известняк-ракушечник чаудинской морской террасы. При выборке глыб использовались горизонтальные межпластовые трещины. Размеры выламываемых глыб вероятно составляли около 0,60 х 1,0/1,5 х 0,50 /0,60 м и более.

Объект 3. На дневной поверхности плато сохранились следы строительных остатков в 50 м к ЮЗ от маячного хозяйства, однако подъемный материал не позволяет их точно датировать - дробные фрагменты керамической тары I-III вв. и амфор причерноморского типа здесь перемешаны с современным мусором, в том числе и татарского аула, располагавшегося на месте маячного хозяйства. Разновременные культурные напластования, с которыми связана часть находок, раньше располагались на плато мыса и позже были перемещены к морю оползнями, в то время как часть более ранних напластований уничтожена береговой абразией. Немногочисленный подъемный материал, собранный за пределами плато, маркирует лишь периферию смыва культурного слоя.

Культурное напластования объекта 1 подвержены смыву и разрушению в ходе активной береговой абразии.

В 1992 г. на поселении проведены разведки Голенко В.К. и Клюкиным А.А.; в 2005 г. - обследования Гавриловым А.В. и Ермолиным А.Л.

 

Письменные источники, касающиеся памятника:

Перипл Понта Евксинского, приписываемsq Арриану (II в.н.э.) [ Arr., peripl., 30], и перипл Анонимного автора (IV в.н.э.) [Anon., PPE,77].

 

Источник описания: Отчет по теме «Выявление исследование и систематизация археологических памятников Крымского полуострова», Крымский филиал НАНУ, 2005 г., составитель В.К. Голенко.

 

Литература:

Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М. - Л-д., 1949.

Gajdukevich V.F. Das Bosporanische Reich. Berlin - Amsterdam, 1971.